По узкой, едва заметной тропинке, освещаемой лишь огнем одинокого факела, шли двое.

И вокруг них стояла бы уютная ночная тишина, нарушаемая лишь стрекотом цикад да шумом реки, если бы... Если бы один из них, широкоплечий и высокий норд, не пел бы во весь голос.

— За юность мы пьём, прошлым дням наш почёт. / Скоро век произвола совсем истечёт. / Побьём Братьев бури, землю нашу вернём. / Защищать край родной будем мы день за днём!.. Тьфу, даэдра их раздери, никогда больше не буду петь на спор с бардами из таверны. Теперь эта песня из башки не выходит, — Гаррет многозначительно постучал по лбу пальцем, поправляя сползший с плеч мешок, набитый добром, что Габи натаскала в той же таверне, пока норд развлекал постояльцев диковинными песнями. — Ну признай, Габи, уделал я того слащавого империшку с его писклявым голоском, — он обгоняет бретонку и поворачивается к ней лицом, идя задом наперед, чтобы можно было нормально разговаривать. — Уж как он злился с того, что оказался вторым после кого-то оборванца. Аж ножкой готов был топнуть от обиды, а я-то ему и говорю...

Гаррет внезапно больно ударяется о что-то твердое спиной, сбившись на полуслове. Оказалось, что, заболтавшись, он сошел с тропинки, о чем Габриэла, по доброте своей душевной, сообщить ему забыла.

— Там же бутылки были, с медом! Чёрноверсковым! У Мавен из-под носа утащил! Талос пощади, кажется, я слышал звон... — в отчаяние застонал Гаррет, стягивая с мешок и развязывая веревки. Заглянув внутрь, норд засиял улыбкой, будто его всю жизнь волновала исключительно сохранность драгоценных бутылок с выпивкой. — Слава девятерым, всё цело. А ты, мелкая, могла бы и предупредить... О, смотри, тут кострище было.

Гаррет по своей природе был человеком легким на подъем, острым на язык, и надоедливым настолько, что смог бы вывести из себя даже Седобродых, имей они несчастье повстречаться с бардом в какой-нибудь затрапезной дорожной таверне. Но это, разумеется, никогда не произойдет, поэтому примером терпимости и спокойствия для окружающих всегда была Габриэла — никто не мог понять, как они могли уживаться вместе так долго, и как у Габриэлы хватало терпения, чтобы не попытаться перерезать ему глотку. Или хотя бы нанести пару увечий, чтобы слова бранные и язвительные из головы пустой повылетали поскорее.

— Давай устроимся здесь. Я могу рыбы на ужин наловить, а то эти пироги скоро поперек глотки встанут уже, — Гаррет потер заросший подбородок и бросил наплечный мешок на землю. — Даэдра, там же...
[NIC]Garrett[/NIC]
Чертыхнувшись, он махнул рукой, мол, раз о дерево ударилось и не пострадало, то и сейчас не должно ничего плохого произойти. Не теряя времени попросту, норд начал собирать ветки, с треском ломая самые большие о колено и сбрасывая их на место костра.
[STA]пой, кради, раздражай[/STA]
— Чтоб я ещё в Рифтен вернулся по своей воле... Видела того хитромордого блондина? Так это Бриньольф, он ко всем подкатывает, работу предлагает, чтобы потом половину денег отбирать и складывать себе под подушку, нечисть загребущая... — Гаррет фыркнул себе под нос, подбрасывая к веткам сухой травы и коры деревьев. Создав на ладони крошечное пламя, норд швырнул его в костер. К магии он никогда склонен не был — вот грабить и людей заговаривать это да, это его стихия. Но маленькие фокусы всё же выучить смог, когда как-то взялся путешествовать с одним магом из Коллегии, оказавшимся, к слову, каким-то темным некромантом. Это вроде осуждалось, так что Гаррет без зазрения совести устроил самосуд, повесив безумного на ближайшей сосне.
[AVA]http://savepic.su/6823653.jpg[/AVA]
Костер разгорелся быстро, огонь весело затрещал, изредка особенно ярко вспыхивая и взметая в ночное небо снопы искр.

— Разложишь навес? — Гаррет оторвался от созерцания танцующего пламени. — А я всё же рыбой займусь.

Затыкался Гаррет действительно только во время рыбалки. Или пока они крались. Или во сне... А, нет, сны, по словам Габриэлы у него были неспокойные, громкие. Он часто просыпался от болезненных тычков под ребра и угрожающей просьбы бретонки стенать немножко потише.
[AVA]http://savepic.su/6823653.jpg[/AVA]
Хотя за этим раздражением явственно слышалось волнение. Такое редкое и такое старательно маскируемое.
[STA]пой, кради, раздражай[/STA]
Норд удобно устроился на плоском камне, раскладывая рядом с собой острые крючки, обтесанную палку и тонкую плетенную веревку. Рыбы плескалось столько, что впору было лезть в воду и ловить её голыми руками. Правда Гаррет предпочитал действовать сложнее, но зато безопаснее — слишком уж хорошо он помнил, как один рыбак пошел вброд и поплатился за свою неосмотрительность парочкой пальцев.
[NIC]Garrett[/NIC]
Но если верить местным, то ничего крупнее и опаснее грязекраба в этих местах не должно водиться.

Смотреть за плавающим в воде самодельным поплавком было скучно, но зато, по словам Габриэлы, тренировало терпение и выдержку, которых ему так не хватало. Страшно хотелось спать и, быть может, выпить. Трофейный черновересковый мед всё же был добыт не для того, чтобы лежать на дне рюкзака и греть душу.

Рыба клюнула почти мгновенно. Аккуратная подсечка, и вот она уже вовсю трепыхается рядом на камне. Совсем не долго — Гаррет быстро добивает её палкой. Почти также милосердно он разбирается с бандитами и разбойниками, что пытаются отнять у них честно украденное золото.

Не проходит и десяти минут, как рядом с ним уже лежит пяток толстенных рыбин, из которых можно будет сварить неплохую похлебку или просто зажарить на вертеле. Габриэла где-то за спиной возится с навесом и костром, уютно шумят листьями деревья, а где-то вдалеке слышен волчий вой.

Гаррет расслабляется, а зря. Тихий голос прямо над ухом заставляет его подскочить, впустив из рук импровизированную удочку. В это же мгновение рыба утягивает наживку под воду, вместе с крючком и веревкой. Норд не успевает даже вскочить.

— Мать твоя даэдра, Габи! — он злится, но при этом всё равно хохочет. Над собственной дуростью, над её детским жестом. — Я из-за тебя хороший крючок просрал. Будешь ковать мне новый. Не подкрадывайся так ко мне, я ведь и всечь могу от страха, — уже более спокойно просит норд, а потом привычным ехидным тоном заводит:

— Приходит крошка Гаррет к Седобородым и говорит: «Дяденьки, а я коготь эбонитовый достать могу». Те ему отвечают: «Знаем, мы же Седобородые. Мы всё знаем». А он никак не унимается: «Дяденьки, я и золотой коготь могу достать». Седобородые кивают, возводя глаза к небу: «Знаем и это, мы же всё знаем». Так ему и того мало! «Дяденьки», — говорит он. — «А я Рог Торуга могу достать». «Знаем!», — срываются Седобородые. — «Ты кого угодно достать можешь!!»

Гаррет довольно смеется своей шутке, подмигнув Габи.

— Так что, пока я тебя не достал, будь добра, разделай рыбу, м? А я воды наберу. Жрать охота, желудок похлеще тролля рычит.